Каким мы запомним Ники Лауду

Самый успешный рента-драйвер

Сейчас такое наименование кажется едва ли не оскорблением, но свою карьеру в Формуле-1 Лауда действительно начинал за деньги.

Он родился в богатой венской семье — его дед Ханс Лауда был успешным промышленником, и в автоспорт Ники пришёл вопреки его мнению — начал гоняться на своем Mini Cooper в горных гонках, потом перешёл в молодёжную «Формулу Vee», выступал на Porsche 908 в гонках спорткаров. Обычная история для обеспеченного юноши.

Но Лауда хотел большего: чтобы продолжить карьеру, требовалось 2,5 миллиона шиллингов (около 96 тысяч долларов), и он решил обратиться за займом в банк. Когда об этом узнал его дед, входивший в совет директоров Erste Österreichische Spar-Kasse, Ники отказали. Он всё-таки смог получить деньги в другом месте — насмерть разругавшись с дедом и заложив банку Raiffeisen всё, что у него было (даже страховку жизни).

На вырученные деньги в 1972 году он купил себе место в команде March, выступавшей в Формуле-2 и Формуле-1. Его партнером стал швед Ронни Петерсон — к тому моменту уже признанная звезда автоспорта, едва ли не быстрейший гонщик своего поколения.

Главный конструктор March Робин Хёрд вспоминал тесты Формулы-2 в Тракстоне, на которых Лауда перекрыл время, поставленное Петерсоном: «Ронни выехал и показал время лучше, но Ники вновь перекрыл его. И так происходило снова и снова».

Годы спустя Лауда признавался, что комбинация с займом не должна была сработать. Болид March 721 был безнадежен — седьмое место на этапе Формулы-1 в Кьялами стало лучшим в сезоне. Ники не заработал ни одного очка. Говорят, что он даже подумывал о самоубийстве...

Авантюрист

Средств в команде становилось все меньше и меньше, и на сезон-1973 контракт с Лаудой не продлили. Но он смог устроиться в команду BRM, пообещав несуществующую спонсорскую поддержку от банка.

«Мы с финансовым директором Райффайзена встретились в аэропорту с Луисом Стенли из BRM. Один не говорил по-английски, а другой по-немецки. Я два часа морочил голову Луису, и в итоге мы договорились, что первый транш спонсоры перечислят после Монако. Но этих денег не было» — вспоминал Лауда в интервью несколько лет назад.

Авантюризм? Не то слово! И это — человек, которого за расчетливость потом называли «компьютером за рулём».

Деньги в итоге не понадобились: уже на тестах Лауда оказался быстрее своих коллег по команде, а в Монако не только квалифицировался шестым, но и умудрился прорваться на третью позицию в гонке, вплоть до поломки коробки передач удерживая позади Ferrari Жаки Икса. После этого Лауду повысили в команде и не только гарантировали бесплатные выступления до конца года, но и подписали контракт на сезон-1974.

Оживил Ferrari

Но главное, что после той гонки в Монако Лауду позвали в Ferrari: его выступление привлекло внимание самого Энцо Феррари!

«Тогда мне помогала секретарша моего двоюродного брата. Мы с ней подшучивали друг на другом — я говорил: «Дай знать, когда позвонят из Ferrari». И вот, в понедельник после Гран-При Монако она мне говорит, что звонили из Ferrari. Я ей конечно не поверил. Но она настаивала, что на том конце провода был (ассистент Энцо Феррари) Лука ди Монтеземоло. Я перезвонил, и услышал, что меня хочет видеть Старик».

Итальянская команда к тому моменту находилась в кризисе и не выигрывала чемпионских титулов с 1964 года. Перед сезоном-1974 Ники Лауду решили взять вторым номером в пару к вернувшемуся из BRM Клею Регаццони. «Это Регаццони убедил меня в выборе. "Лауда молод и одарён, он мог бы сделать многое для Ferrari" — сказал он мне» — писал сам Энцо Феррари.

Контракт с Ferrari не только дал новый толчок карьере, но и наконец позволил Ники расплатиться с долгами, которые он наделал за предыдущие годы.

Лауда рассказывал, что когда оказался в Маранелло и увидел их базу, то был изумлён, что с такими возможностями они не выигрывают вообще всё подряд. Естественно, приписывать последовавший ренессанс команды одному Лауде нельзя: тогда же к непосредственной работе над машинами вернулся выдающийся конструктор Мауро Форгьери, а управление командой взял в свои руки Лука ди Монтеземоло.

Хотя в сезоне-1974 Лауда получил лишь немного доработанную старую машину, он был на поул-позиции на девяти этапах из пятнадцати! По скорости австриец начисто превосходил что собственного партнера по команде, что остальных соперников. Но победил лишь дважды — как из-за собственных ошибок, так и невезения (то прокол, то вылет на обломках от чужой аварии), и сезон закончил четвертым. А его партнеру — более стабильному, но не такому быстрому Клею Регаццони — не хватило лишь трех очков, чтобы завоевать чемпионский титул.

Для Лауды и Ferrari всё сложилось как надо на следующий год. Команда подготовила совершенно новую машину (сбалансированный и мощный болид Ferrari 312T), а Лауда был не только быстр (девять поулов), но теперь ещё и стабилен — пять побед, больше любого из соперников!

Потом Лауда признавался, что побед должно было быть больше — не раз его тормозили то механические проблемы, то ошибки с настройкой машины. Ники стал чемпионом, причём досрочно, за одну гонку до конца сезона. Наконец-то спустя долгие 11 лет титул вновь оказался у Скудерии...

Едва не погиб в огне

Гоночный сезон — 1976 должен был стать для Лауды еще успешнее. Австриец доминировал на трассах: победа, победа, два вторых места, снова две победы, третье место, сход, вновь победа... За первую половину сезона он выиграл пять этапов — столько же, сколько за весь 1975 год!

Всё шло великолепно вплоть до Гран-При Германии, которое в те годы всё ещё проводилось на Северной петле Нюрбургринга. Лауда неудачно начал гонку, потерял время на замене шин, и прорывался вперед, когда на втором круге в скоростном левом вираже между поворотами Ex-Mühle и Bergwerk его болид внезапно сорвало с траектории, и он врезался в отбойник. Причины аварии до сих пор точно неизвестны — считается, что при наезде на поребрик треснула одна из деталей подвески.

Отброшенная обратно на трассу машина немедленно вспыхнула, при ударе с головы гонщика сорвало шлем, и в обездвиженный болид врезалось еще две машины. Прийти на помощь Лауде было некому — судейские посты на длинной Северной петле расположены слишком редко. Спасли коллеги-гонщики: Харальд Эртль, Бретт Ланджер и Артуро Мерцарио бросились в огонь, освободили Ники от ремней и вытащили из кокпита.

Есть какая-то горькая ирония судьбы в том, что в эту жуткую аварию попал гонщик, никогда не отличавшийся безрассудством и излишним риском на трассе — в отличие от многих других пилотов той эпохи.

Лауду отправили вертолетом в военный госпиталь в Кобленце. Кроме тяжелых ожогов лица и головы состояние осложнялось повреждением легких от ядовитого дыма — что было даже опаснее ожогов. «Меня спросили, не позвать ли священника. Видеть я не мог, говорить тоже, поэтому кивнул. Пришел священник, провел обряды, и ушел, ничего не говоря. Я ожидал, что он хотя бы скажет «Храни тебя господь», и оттого разозлился, решив бороться до конца» — рассказывал потом Лауда.

Последовала пересадка кожи с ноги и лечение легких — на Лауде опробовали новый способ вакуумной чистки. Процедура болезненная, подразумевающая введение жесткой трубки через гортань. Но Ники настаивал, чтобы её повторяли как можно чаще — так можно было ускорить выздоровление.

И Лауда всё-таки пошёл на поправку!..

Упрямец и храбрец

Спустя всего шесть недель после аварии, которая чуть не унесла его жизнь, Лауда вернулся в гонки — на Гран-При Италии в Монце. Пока Ники находился в больнице, он пропустил только два этапа, и еще сохранял лидерство в чемпионате. Сам он рассказывал, что перед Монцей успел провести тесты во Фьорано, чтобы понять, не слишком ли болят обгоревшие кисти. С тех пор и до конца жизни его фирменным знаком стала бейсболка, прикрывавшая шрамы от ожогов.

Но вот Феррари по каким-то причинам не горел желанием выставлять Лауду на гонку, и предлагал повременить хотя бы на один этап — скорее всего, чтобы сохранить лицо в случае проигрыша титула. К тому же, на замену Лауде уже взяли аргентинца Карлоса Ройтемана, а команде было неудобно выставлять три машины на этап. Но Лауда шантажом буквально вырвал у Феррари согласие на участие в Гран-При Италии.

Не будем изображать все это идеально продуманной авантюрой. «Итальянцы таскали меня к медикам на комиссию, времени поработать с машиной не было, я оказался под чудовищным прессингом, — вспоминал Лауда, — и в пятницу так нервничал, что не мог ехать. Хотя за три дня до того во Фьорано все было нормально».

Австриец решил для себя так: вернуться на трассу в субботу, и относиться к квалификации как к тренировке — просто проехать круг, даже не узнавая ничьих времён. И оказался быстрейшим из гонщиков на Ferrari, квалифицировавшись пятым! В гонке он хоть и провалил старт, но финишировал на четвертом месте.

До последнего момента Лауда сохранял шансы на чемпионский титул, и упустил его лишь на последнем этапе в Японии с разницей всего в одно очко, буквально вручив титул Ханту. Вот как это описывал Лауда: «Трасса была полностью затоплена. Буквально затоплена — ливень шёл не переставая два часа. Когда эти идиоты объявили, что гонка начнется, это было самое глупое решение на свете. Я проехал круг, чтобы команда получила стартовые деньги, и вернулся в боксы». О своём решении австриец не жалел: «Я проиграл не из-за Фудзи, а потому что пропустил две гонки после аварии на Нюрбургринге».

Хотя отношения с командой оставались сложными, Лауда продолжил выступать за Ferrari в 1977 году, завоевав ещё один титул. Несмотря на выгодный контракт и прекрасные спортивные перспективы, по окончании сезона Лауда покинул команду — чтобы перейти в Brabham. Из Берни Экклстоуна, владевшего тогда командой, он смог выбить огромную по тем временам зарплату в два миллиона долларов — но в спортивном плане только потерял: техника не дотягивала до лидеров, и за два года он выиграл лишь два Гран-При. В 1979, после одиннадцати сходов подряд, он заявил, что ему надоело ездить кругами, и повесил шлем на гвоздь.

Авиатор

Второй любовью после гонок для Лауды стала авиация: он сам сел за штурвал ещё в 1974-м — купив сперва небольшой реактивный Cessna Citation, потом — более cкоростной Learjet 25.

Именно авиацией — теперь уже как бизнесом — он решил заняться после окончания гоночной карьеры. Пришлось вновь проявить упорство, упрямство и хитрость, чтобы выбить из австрийской бюрократии необходимые разрешения: в те годы национальный перевозчик Austrian Airlines пользовался монопольным положением, и не собирался его уступать.

Прямо из Монреаля, где проходил Гран-При Канады 1979 года, Лауда отправился в Лонг-Бич, договариваться о покупке самолётов McDonnell-Douglas DC-10. Но всего три года спустя бизнес обанкротился, вынудив Лауду вновь вернуться в Формулу-1 — на этот раз ради денег.

Кстати, забавным образом Лауда со своими самолетами ещё в советское время отметился в Москве. Многие страны запада бойкотировали Олимпиаду-80, и австрийская федерация конного спорта отказалась организовать и оплачивать перевозку спортсменов и лошадей. И Лауда лично привез на «Фоккере-27» спортсменку Элизабет Тойрер вместе с её лошадью по кличке Мон-Шери в Москву.

Уже потом, во второй половине восьмидесятых Lauda Air удалось превратить в довольно заметного игрока. Далеко не всё шло гладко: в двухтысячные, после поглощения его бизнеса «Люфтганзой», Лауда организовал лоу-костер FlyNiki, а после финансовых проблем скооперировался с RyanAir, и создал новую компанию LaudaMotion.

Причём Лауда вплоть до недавнего времени не только руководил авикомпанией, но и сам летал в роли командира самолета! У бывшего гонщика была лицензия коммерческого пилота на двухдвигательные Аэробусы (от A319 до A330) и на бизнес-джет Bombardier Challenger.

Но с авиацией связан и самый тяжелый эпизод в жизни Лауды. Он сам признавался, что это вовсе не авария 1976 года, как можно подумать, а катастрофа Боинга 767, случившаяся в 1991 году. После вылета из Бангкока у самолёта Lauda Air в воздухе сработал реверс левого двигателя — лайнер рухнул в горах, погибли все 223 человека на борту. После расследования Лауда буквально выдавил из представителей Боинга признание, что в катастрофе виноват конструктивный недостаток — после чего всем самолётам доработали механизм реверса.

Гонщик с компьютером в голове

Лауду на трассе всегда отличала холодная голова: без лишней необходимости он не рисковал. Но его выступления в 1984 году — просто воплощение расчетливости.

Лауда вернулся в Формулу-1 в 1982 году — в команду Mclaren, на невероятную зарплату в 3 миллиона долларов. У англичан было современнейшее шасси MP4/1 с углепластиковым монококом и углеродными тормозами, но со старым атмосферным мотором Cosworth, не позволявшим претендовать на лидерство.

Устаревший двигатель было решено заменить турбомотором, который заказали у Porsche. Весь 1983 год параллельно с выступлениями в гонках Лауда занимался доводкой новой машины. Он же вынудил команду выставить болид с новым мотором на последних гонках сезона. Несмотря на череду сходов, двигатель показал себя великолепно — он явно позволял претендовать на чемпионство.

Всё шло по сценарию Лауды, но в межсезонье Рон Деннис взял в команду уволенного из Renault Алена Проста — который оказался намного быстрее! «Он опережает меня на полсекунды. Я отыгрываю по 0,2-0,3 секунды, но он каждый раз находит столько же» — жаловался Лауда своему инженеру Стиву Николсу о своих бесплодных попытках угнаться за Простом.

Несколько этапов спустя Лауда отказался от попыток угнаться за Простом в квалификации: с пятницы он начинал работать над настройками на гонку. И был очень стабилен: если ничего не ломалось, он доезжал в призах. Победа в Австрии, когда Прост «поскользнулся» на разлитом масле, а Лауда финишировал первым несмотря на поломку коробки передач, позволила австрийцу выйти на первую строчку в зачете чемпионата.

Все решилось на финальном этапе в Эшториле. Лауда знал, что для победы в чемпионате ему нужно было финишировать вторым, если Прост победит. Француз завоевал поул, а австриец провалил квалификацию, и стартовал 11-м. Но постепенно, круг за кругом аккуратно пробирался вперед, и финишировал вторым — став чемпионом с отрывом всего в пол-очка!

Шокирующая прямота

Тем, кто давно следит за «Формулой-1», Лауда запомнился еще и своей прямотой, переходящей в грубость. Дипломатичности, принятой в паддоке, Ники не признавал — рубил с плеча.

Он и сам вспоминал, как заявил Пьеро Феррари (сыну Энцо Феррари) на первых тестах в Скудерии: ваша машина дерьмо, у неё ужасная недостаточная поворачиваемость.

Шеф-механик Mclaren Дейв Райан рассказывал, что ему пришлось учить Лауду по вечерам заходить в боксы и прощаться с механиками. «Все, что мне удалось добиться, было «ОК, я пошёл. Спасибо. Пока», — вспоминал англичанин, — Он не слишком ценил отношения в команде».

А уж каких резкостей по всем возможным поводам он успел наговорить во время работы на менеджерских позициях в Ferrari, Jaguar и Mercedes GP — просто не перечесть. «Сегодня и мартышка смогла бы управлять болидом» — это про современные машины Формулы-1.

Или про жалобы на излишнее доминирование «Мерседеса» в последние годы: «Что может поделать «Мерседес», когда в «Феррари» ели спагетти, вместо того чтобы готовить машину?»

А вот очередная колкость про юного и очень амбициозного Макса Ферстаппена: «Обычно растёшь на своих ошибках, но в случае с Максом это не так. Похоже, что эта проблема касается интеллекта».

Уж не знаю, насколько существенные решения он принимал в «формульной» команде Mercedes, но своей харизмой он очень оживлял стерильную современную Формулу-1.

Прощайте. Нам будет очень вас не хватать, Ники!