Старая школа

В конце июня самый возрастной гонщик современной Формулы-1 Марк Уэббер объявил о том, что по итогам нынешнего сезона покинет чемпионат и присоединится к программе Porsche в гонках на выносливость. «Мотор» изучил множество интервью, которые Марк Уэббер давал в своей жизни, и собрал из них монолог одного из последних гонщиков «старой школы».

В 10 лет я упал с кроссового мотоцикла. Я был весь в крови, и отец поехал со мной не на ферму, где мама могла бы меня увидеть, а отвез в город, чтобы привести в порядок. Тогда он сказал, что никогда не позволит мне выступать в мотокроссе, потому что там слишком велик риск получить травму. Поэтому я пошел в картинг.

Я думаю, что трудности нужны на каждом этапе жизни человека. Они необходимы для того, чтобы испытать себя. Вы многому учитесь, когда оказываетесь в сложных ситуациях. Боксер, который выигрывает каждый раунд, вряд ли чему-то научится. Поэтому трудности время от времени необходимы.

Я выступал в Ле-Мане, а потом был вынужден заново начинать карьеру в одноместных машинах при поддержке Пола Стоддарта. Потом в моей жизни был Williams, несколько ненадежных машин, сломанная нога, закончившиеся деньги. В этом нет ничего необычного, но в дальнейшем подобные ситуации помогают справляться с трудностями.

Мне не довелось расти в Монако на шелковых простынях. Тем не менее, я получил хорошее, очень сбалансированное воспитание. В моей семье, так же, как и в спорте, меня окружали хорошие люди. Я знаю, что, например, отец Михаэля Шумахера был каменщиком. Многие испытывали трудности на своем пути, и их поддерживали чужие люди. Таким гонщикам приходилось рисковать намного больше, чем другим пилотам.

Удача нужна во всех видах спорта. Будь то гольф или бильярд. Я надеюсь, что у меня есть запас удачи за прошлые поражения. Но свой успех человек создает сам: чем больше ты работаешь, тем удачливее ты становишься.

Я не думаю, что другие пилоты поменяют к тебе отношение в зависимости от того, везет тебе или нет. Важно не испытывать удачу слишком часто. Это как с бейсджампингом: чем чаще прыгаешь, тем выше вероятность попасть в беду.

Если мы вспомним 1970-е, то тогда пилоты действительно рисковали жизнями, поэтому между ними было больше уважения и чувства товарищества. Теперь этого меньше, так как мы реже видимся. У нас есть все эти дома на колесах, в которых мы находимся взаперти. Конечно, можно возразить, что мы – гонщики – могли бы это исправить. Но если я хочу поговорить с Фернандо Алонсо и приду в моторхоум Ferrari, что произойдет? Поползут слухи, и у нас могут начаться проблемы. Сегодня даже процедура награждения победителей выглядит так: ты снимаешь шлем, бежишь до подиума, на нем происходит какая-то спешка – бум, бум, бум, и мы уже едем домой.

Больше нельзя вести дела так, как это было во времена Шумахера в Ferrari. Фанаты не поймут этого, да и сами команды на это не пойдут. Если быть честным, происходившее между Михаэлем и Рубенсом было очень необычным. Очевидно, с Барриккело была достигнута какая-то договоренность. Возвращаясь к Гран-при Австрии 2002 года – нам это понравилось? То, что случилось там, было смешным. Эти дни уже в прошлом.

У меня было несколько напарников и среди них не попадалось ни одного плохого.

У нас с Дэвидом Култхардом были нормальные отношения, когда мы выступали в одной команде. Но они стали заметно лучше после того, как он завершил карьеру.

В момент аварии с Хейкки Ковалайненом на Гран-при Европы 2010 года мир замедлился. Думая о том, могу ли я получить какие-либо травмы, я прокручивал в голове схему трассы, вспоминая, есть ли рядом мосты, о которые моя машина может удариться.

Уровень агрессии за последние десять лет вырос: многие пилоты знают, что смогут легко отделаться в случае аварии.

Опыт – это то, что приходит с годами. Вы не можете просто купить его в магазине. Еще вы не можете просто больше работать, чтобы стать опытнее – это приходит со временем. Конечно, есть разница между теми, кто проехал 200 Гран-при и теми, кто пришел в Формулу-1 из GP2. Помогает ли мне мой опыт? По крайней мере, не мешает.

Я не могу назвать себя выдающимся интеллектуалом. Время от времени я посматриваю на то, что происходит вне Формулы-1. Иногда. Но я осознаю, что мы работаем в особой среде, в которой люди сконцентрированы только на гонках.

Есть только один путь с первого места: снова вниз.