За рубли

Команда Формулы-1 Sauber обзавелась сразу тремя компаниями-партнерами из России. С начала этой недели Международный Фонд Инвестиционного Сотрудничества, Государственный Фонд Развития Северо-Запада Российской Федерации и Национальный Институт Авиационных Технологий усиленно готовятся к "промоутированию нового этапа Grand Prix Formula 1 Сочи в 2014 г", "привлечению талантливой российской молодежи к мотоспорту" и демонстрации "российских технологий как передовых решений для мотоспорта". "Мотор" вспоминает команды Формулы-1, которым уже повезло работать с компаниями из России.

Стоит сразу оговориться, что подобных проектов в истории взаимоотношений российских компаний и команд Формулы-1 еще не было. Разобраться во всех деталях сделки и мотивах ее российских участников (мотивы Sauber, в целом, хорошо понятны) пока не представляется возможным – официальные формулировки пока слишком размыты (см. выше).

Тем не менее, уже ясно, что речи о банальном спонсорстве не идет. Российские компании выступают инвесторами (то есть – если руководствоваться искомым значением этого слова – хотят в итоге получить прибыль), а также технологическими партнерами, в результате сотрудничества с которыми Sauber даже "получит преимущество от новейших know-how лидирующих российских ученых и инженеров".

Что все это значит на самом деле, возможно (а возможно и нет), станет ясно через неделю, когда стороны посвятят общественность в детали сделки. Чтобы скрасить ожидание, мы решили вспомнить команды Формулы-1, которым посчастливилось работать с российскими компаниями. Вот они: от самых маленьких до самой Ferrari. И, да – Sauber тоже там.

[center]– Minardi –
2002-2003 годы[/center]

Первая и, возможно, самая эффективная рекламная кампания крупной российской фирмы в Формуле-1. Десять с лишним лет назад наклейки Gazprom появились на автомобилях Minardi – команды, имя которой до сих пор у многих ассоциируется с понятием "аутсайдер". Ведомая в то время австралийцем Полом Стоддартом конюшня меняла спонсоров едва ли не каждую гонку, но о крупных сделках речи не шло. Само собой, узнав об интересе со стороны одной из богатейших российских компаний, Пол вцепился в предоставившуюся возможность. Логотипы "Газпрома" нашли свое место на машинах команды еще до того, как на счета команды поступили деньги, а в ноябре 2002 года на тестах Формулы-1 впервые появился российский пилот.

Сергею Злобину, которому к тому моменту уже перевалило за 30, предоставили машину полуторалетней давности (на которой – между прочим! – дебютировал в Формуле-1 сам Фернандо Алонсо) и дали проехать несколько кругов на автодроме имени Риккардо Тормо в Валенсии. Без особого успеха – Злобин был примерно на 10 секунд медленнее основных пилотов. Поэтому его шансы выйти на старт были минимальны даже если бы роман Minardi и "Газпрома" продолжился. Российская компания так и не перечислила деньги на счета команды, несмотря на то, что по ходу нескольких Гран-при наклейки с названием компании все же провисели на автомобилях.

Чего добились?

В 2003 году Minardi не заработала ни одного очка и заняла последнее место в Кубке конструкторов – и "Газпром" тут совершенно не при чем. Через несколько лет Стоддарт продал команду компании Red Bull, и ее переименовали в Toro Rosso. У "Газпрома" дела складывались чуть лучше.

[center]– Sauber –
2003-2005 годы[/center]

Петер Заубер давно знает, как работать с русскими. Именно его команда заключила первый серьезный и продуманный контракт с компанией из России. Мобильный оператор МТС, до этого выступавший спонсором трансляций Формулы-1 на российском телевидении, заключил соглашение с швейцарским коллективом в 2003 году. Боковые дефлекторы автомобилей Sauber на протяжении трех лет были выкрашены в желтый цвет и украшены логотипом компании. Он же появился на рукавах комбинезонов пилотов и рубашках персонала.

МТС преследовала вполне логичные цели, укладывающиеся в рамки представлений о рекламных кампаниях в Формуле-1 – контракт был заключен для продвижения бренда в Восточной Европе. С помощью Sauber МТС пыталась завоевать новый рынок и утвердиться на старом – то есть в России. Но как пользоваться дорогим контрактом в МТС, похоже, себе не слишком представляли. За три года команда нанесла в Россию лишь один официальный визит. В полумрачном помещении московского картодрома "10 дюймов" герр Заубер дал пресс-конференцию, а Ник Хайдфельд покатался по трассе за рулем 9-сильного карта. Рекламной кампании, откровенно говоря, не получилось.

Чего добились?

Дважды в 2003 и 2004 годах Sauber становилась шестой в Кубке конструкторов. В последний год сотрудничества – восьмой. МТС в Восточной Европе "своей" так и не стала.

[center]– Jordan / MF1 Racing –
2005-2006 годы[/center]

Когда Алексу Шнайдеру было четыре года, его семья переехала из Ленинграда в Израиль, а еще через десять лет – в Канаду. У основателя Midland Group канадский паспорт, но когда Алекс решил создать собственную команду Формулы-1, он вдруг вспомнил о российских корнях. В начале 2005 года Midland выкупила команду Эдди Джордана за 50 миллионов долларов, устроила презентацию новой машины на Красной площади, а затем и вечеринку на Васильевском спуске, куда приехали и Берни Экклстоун, и группа "ВИА Гра". Целый сезон команда проехала под старым названием Jordan Grand Prix, а потом была переименована в MF1 Racing и обзавелась российской лицензией.

Позиционируя конюшню как российскую, Шнайдер пытался привлечь спонсоров из России. Основной приманкой должен был стать Роман Русинов. Москвич был назначен тест-пилотом команды (и даже по-настоящему отъездил один день на тестах в Хересе), однако в гонках мог выступить только в том случае, если бы нашлись спонсоры. Увы для Романа, Международный Фонд Инвестиционного Сотрудничества и Государственный Фонд Развития Северо-Запада Российской Федерации в то время еще не существовали, а остальным было, видимо, просто не до Формулы-1. В сентябре 2006 года, обвинив российский бизнес в том, что он не готов к подобного рода проектам, Шнайдер продал команду голландцам из Spyker.

Чего добились?

В 2005 году Jordan заработала 12 очков и один подиум, в 2006-м конюшня, переименованная в MF1 Racing, ни разу не попала в очковую зону. После этого Midland Group продала команду за 116 миллионов долларов – стало быть, даже подзаработала.

[center]– Renault –
2009-2011[/center]

Первый спонсор из России в Renault появился еще в 2009 году, когда команда принадлежала французскому производителю, а руководил ею Флавио Бриаторе. Одно из региональных подразделений "Мегафона" заключило контракт с заводской командой, но, как и многие другие спонсоры, рассталось с командой после нашумевшего "краш-гейта". Что стояло за проектом, так и осталось загадкой.

Зато на следующий год в команде появилась сразу россыпь других спонсоров из России – уже при новых хозяевах из инвестиционного фонда Genii Capital (да-да, в Формуле-1 есть и другие инвестиционные фонды). По поручению тогда еще премьер-министра Владимира Путина сразу несколько компаний поддержали дебют в Формуле-1 первого российского пилота Виталия Петрова. На бортах автомобилей Renault появились логотипы Lada, угледобывающей компании "Ровер", SIBUR, "Флагмана", "Банка Москвы" и даже "Выборгского судостроительного завода". Про суммы говорить сложно из-за многочисленных, но порой противоречивых и взаимоисключающих интервью менеджера Оксаны Косаченко, во многом из-за высказываний которой в России к Петрову прочно приклеилось звание рента-драйвера. В прессе появлялись разные данные: от 12 до 20 миллионов евро в год, а также многочисленные новости про кредит, взятый отцом Петрова для оплаты выступлений сына, и про безграничную поддержку Путина. Быть может, именно поэтому другие спонсоры интереса к "проекту Виталий Петров" не проявили, и после того, как "сверху" помогать Петрову больше не захотели, россиянин сначала лишился места в команде, а затем и в Формуле-1. Вместе с Петровым Renault покинули и российские спонсоры.

Чего добились?

Российские спонсоры дружно справились с главной задачей – дали дорогу первому российскому пилоту в Формулу-1. Других целей, собственно, и не было. Сам Петров справился с работой не так и плохо. Renault в 2010 и 2011 годах дважды становилась пятой в Кубке конструкторов, а сам Виталий один раз взошел на подиум и по итогам последнего сезона в команде попал в десятку лучших личного зачета. Наверное, оно того стоило.

[center]– Caterham –
2012 год[/center]

Контракт с Caterham Петрову и его менеджерам удалось заключить на флажке. Поддержка россиянина в "зеленой" команде была уже не столь представительной. Спонсорами коллектива Тони Фернандеса стали "Сибур" и "Вертолеты России", но закончилась история так же внезапно, как и началась. Место Петрова было перекуплено спонсорами голландца Гидо ван дер Гарде. С бюджетами из Голландии тягаться было невозможно. Чтобы остаться в команде Виталию на 2013 год, по слухам, требовалось 15 миллионов евро. Найти их не удалось.

"Вертолетам России", судя по словам Косаченко (которая из менеджера Петрова внезапно превратилась в коммерческого директора Caterham), поддержка пилота была не слишком интересна. Компания, якобы, готовилась к запуску неких совместных проектов с компанией Фернандеса, но в итоге логотипы "Вертолетов России" так и исчезли с бортов автомобилей Caterham вместе с уходом из команды Петрова.

Чего добились?

Ни Петров, ни Caterham не набрали за сезон-2012 ни одного очка.

[center]– Virgin Racing / Marussia –
2010-2013 годы[/center]

Мелкие производители спорткаров – нередкие гости в Формуле-1. До Marussia заявить о себе в главном чемпионате планеты пыталась Spyker, но голландцы в серии надолго не задержались. Чего не скажешь о "Марусе". В 2010-м едва созданная российская компания приобрела "значительный" пакет акций команды Virgin Racing, а спустя полтора года переименовала ее в Marussia F1 Team и получила лицензию от РАФ, под которой выступает до сих пор. Англо-российский коллектив финансируется на средства Андрея Чеглакова, а инженерным директором команды одно время был Николай Фоменко. В 2012 году, правда, ни его, ни других россиян в самом коллективе не осталось. От России в команде сейчас по сути только деньги и лицензия. Но в этом и нет ничего удивительного: российских инженеров и механиков, способных прямо сейчас работать в Формуле-1, просто нет. И одна Marussia воспитать их не может.

Главная цель проекта – популяризация бренда Marussia. С этим, безусловно, справиться удалось. О Marussia теперь знают во всем мире – по крайней мере, болельщики Формулы-1. Многие ли из них хотят купить российские спорткары – вопрос сложный. Для того, чтобы найти ответ, производство российских спорткаров надо для начала просто наладить. Пока с производством в Marussia дела идут почти так же туго, как и с очками в Формуле-1.

Чего добились?

На счету англо-российской команды пока нет очков. Зато в зачете Кубка конструкторов 2013 года Marussia пока находится впереди другого производителя спорткаров – Caterham.

[center]– Ferrari –
2010-2013[/center]

Евгений Касперский со своей антивирусной лабораторией – автор самой что ни на есть стандартной рекламной кампании по меркам Формулы-1, и, в то же время, самой странной по меркам российским.

Касперский ни разу не говорил о "популяризации автоспорта в России", не тащил за собой "талантливую российскую молодежь" и даже не устроил ни одной пресс-конференции с военным оркестром в Москве. Вместо этого он просто строил и продолжает строить совместный проект с лучшей командой чемпионата. Логотипы Kaspersky Lab появились на алых автомобилях в 2010 году и остаются на них до сих пор. Компания не только спонсирует команду, но и помогает: безо всяких "know-how", а просто тем, чем умеет. То есть защищает компьютеры Ferrari от вирусов.

Размеры логотипов лаборатории на машинах достаточно скромные, но при этом они заметные. Данных о затраченных суммах нет, но они в данном случае не так и интересны. Касперский тратит деньги своей компании и тратит так, как (во-первых) хочет и как (во-вторых) в Формуле-1 принято – на маркетинг. Сотрудничеству Kaspersky Lab и Ferrari пошел четвертый год. Стало быть, все довольны.

Чего добились?

Ferrari за время сотрудничества с лабораторией Касперского не выиграла ни одного Кубка конструкторов – это плохо. По сравнению с 2010 годом в 2011-м годовой оборот самой Kaspersky Lab вырос на 14 процентов, а сейчас компания работает более чем в 200 странах мира. И это хорошо.